Главная страница
О проекте
Авторы на сайте
Книжная полка
Гуманитарный фонд
Воспоминания о ГФ
Одно стихотворение
Пишите нам
Архив

… в старой детской лаборатории

На одном из рисунков Юлии Кисиной девочка, напоминающая Алису Кэрролла, занимается любовью с геральдической сорокой пли орлом, кажется, только что слетевшим с флагштока или фронтона в стиле ампир. Эти символы слишком знакомы: стилизованно классическая птица и девочка, вспомнить которую нетрудно, как кролика или песенку антиподов.

Есть место, где возникают подобные союзы, где символическое и знакомое с детства совпадают — в ряду не вполне забытой квазимифологии. Здесь встречаются Алиса, Бегемот, Сказочник, Тень, братья Люмье; сочетаются предметы и пейзажи: парк, особняк, садовый аквариум, оранжерея; возникают фасоны платьев и сюртуков неизвестно какой недалекой старины, манишка. зеленая фетровая шляпа: появляются свечи (конечно же), винтовые лестницы, ореховое кресло. "Я воровала различные мелкие предметы: подстаканники, ложки, бриллиантовые заколки..." — реквизит-фильмов "Обыкновенное чудо" или "Тот самый Мюнхгаузен", помните? "Четыре слуги внесли на рубиновом подносе подзорную трубу."

Удивительно безнадежная форма отторжения будней — детские фантазии, складывающиеся из того, что взрослые считают возвышенным и противопоставляют себе. Сознание, утлубляющее эту антитезу, превращает флейту и флажолет в оружие. "Старинный велосипед" поэтому может означать "я тебя ненавижу". Реальность, описанная на языке таких символов, скрывается в волнах отторжения, проводимого каждым актом ее описания. "Детство, пришедшее из небытия, дышало в этот миг той ледяной волей покинутости, которая есть разве что в забытых именах... Их воля непритязательна и безгранична."

В истории Юты Биргер "кораблями пробегают корабли": пародируемое психоаналитическое письмо обнаруживает — в ином плане — свою же действенность. И серьезно не то, что героиня фантазирует смерть отца ("вот уж он повесился у себя в кабинете"), но то, что он отправлен покататься на старомодном велосипеде, ставшем истинной причиной его гибели.

Фрагментарность и непредсказуемость "Истории..." сочетаются с незыблемой устойчивостью "самих вещей" на символическом уровне текста ("...я превратилась в абсолютное божество..."). Это доводит буквальный смысл написанного до самоотрицания: "...я представляла себе всех своих родственников жаренными на серебряных блюдах, уложенных петрушкой и сливами." (Ср.: "...и принялась отыскивать кратер Буквы, не находя его, и все больше теряясь в догадках о том, что это было Подставное!").

Иллюстрации Юлии Кисиной с их "детскими" персонажами являются, на самом деле, изображениями скульптур, фигурок из камня или бетона. Психосемантическое ядро романа фиксировано, как такая скульптура, "твердо во времени", как невроз. ("Оказывается, на самом деле, вода — это твердь!") В последнем рисунке к Юте Биргер гипсовый кролик поднимается по склону. Он не упадет.

К.А.ЩЕРБИЦКИЙ

* Юлия Кисина. История Юты Биргер. В: "Место печати". №1, М., 1992.